Аля Кудряшева - А мало слов не проще, чем слишком много
А мало слов не проще, чем слишком много, ведь в «много» можно слукавить, сплясать с глаголом, в обрывке текста холодно, мерзнут ноги, на круглой сцене стоишь, понимаешь, голым, ни вверх, ни вниз, скребешь позвоночник ногтем, прикроешь кожу — вылезет сердцевина, певец, сломавший звук на высокой ноте, Зази в Метро — непринято, нецивильно. Все ходят, тыкают пальцем, бормочут: «Хокку»… Да, танка, Танька на танке, ну звездануться, все хокку, хокку… им натрепать бы холку, а после чай и во что-нибудь завернуться. И ты на виду — неважно, минуту, час ли, общественного внимания хранитель. Солон говорит: «Пока не помрешь — несчастлив. Помрешь — напишут что-нибудь на граните».
За годом годы — сколько по ним ни ерзай, чем дальше, тем все более всем паршиво. Пойми, лисица, это уже серьезно — у Серой Шейки клювик острее шита. Потом собирать по снегу кровавый бисер, размазывать по поверхности грусть-кручину. Пойми, тупица, Маленький принц разбился, земля его слишком яростно приручила. Журавль больше не приглашает в гости, у журавля закончилось угощенье, он ест крупу, просроченную по ГОСТу, он полон зла, обиды и отвращенья… Ну что стоишь, неясно? За рыбу шекель… Мечтаешь да? О хлебе, тепле и крове… Беги скорее от полоумной Шейки, беги скорей, пожалуйста, я прикрою.
А с неба сыплет, сыплет густую манку, как будто все опять происходит снова, пусти меня на минутку, я в гости к мамке, я не сбегу, ну вот тебе честнослово. Пусти наверх, я сразу, обнять родную, коснуться зеленых веток, послушать чаек… Послушай, дорогая, а может, ну их, садись, накормим Цербера, выпьем чаю, обнять ей, понимаешь, потрогать ветки… а выпить там нектарчику — нет, не тянет? Олимп разрушен во время Второй Советской и там теперь стоит детский сад «Нефтяник». Помпея, кстати, сдохла в потоках лавы, я слышал, что никто оттуда не вышел. Поникли лютики, дружно увяли лавры, садись, дружок, и ну их, всех тех, кто выше.
Наш самолет взлетает, бежит по полю, ремни, окошки, кресла, в руках пакетик. Все кончилось ненароком, никто не понял, два ломких слова хрустнули на паркете. А дальше — всем прекрасно, а я не в теме, а я реву белугой, мороз по коже, все кончено, грачи давно улетели, и цирк уехал, клоуны, кстати, тоже. На танке Танька, Лана в аэроплане, на поезде… впрочем, хватит, неинтересно. Сосредоточься. Надо не сдохнуть в хламе. Ремни, окошки, поле, пакетик, кресло. Два слова — слишком мало даже для хокку, но больше нет у смертных, у горемычных, держу, храню в кармане свою находку, такой вот ключ к свободе, крючок, отмычка. Лисица убегает, следы-це-почка, за что мне это все, по каким причинам?…
Да что ты там, не грусти, это все цветочки. Земля тебя слишком намертво приручила.