Дмитрий Быков - Элегия на смерть Василия Львовича

Маленькая поэма

Ах, тетушка! Ах, Марья Львовна
Василью Львовичу сестра!
Пушкин, Дельвиг

Как скучны статьи Катенина!
Предсмертные слова
Василия Львовича Пушкина

…Он писал в посланье к другу:
«Сдавшись тяжкому недугу,
На седьмом десятке лет,
Дядя самых честных правил,
К общей горести, оставил
Беспокойный этот свет.

Вспомним дядюшку Василья!
Произнес не без усилья
И уже переходя
В область Стикса, в царство тени:
«Как скучны статьи Катени -
На! «Покойся, милый дядя!»

Но чтоб перед кончиной,
В миг последний, в миг единый -
Вдруг припомнилась статья?!
Представая перед Богом,
Так ли делятся итогом,
Тайным смыслом бытия?!

Дядюшка! Василий Львович!
Чуть живой, прощально ловишь
Жалкий воздуха глоток, -
Иль другого нет предмета
Для предсмертного завета?
Сколь безрадостный итог!

Впрямь ли в том твоя победа, -
Ты, «Опасного соседа»
Всеми признанный певец, -
Чтоб уже пред самой урной
Критикой литературной
Заниматься наконец?!

Но какой итог победней?
В миг единый, в миг последний -
Всем ли думать об одном?
Разве лучше, в самом деле,
Лежа в горестной постели,
Называемой одром,

Богу душу отдавая
И едва приоткрывая
Запекающийся рот,
«Произнесть: «Живите дружно,
Поступайте так, как нужно,
Никогда наоборот…»?

Иль пожаловаться :»Боже!
Всем в удел одно и то же!
Со слезами в мир пришед,
Перед смертью вновь рыдаю
И в слезах же покидаю
Беспокойный этот свет?

Разве лучше, мир оставя,
О посмертной мыслить славе, -
Ах, к чему теперь оне -
Славы дань, мирские толки:
«Благодарные потомки,
Не забудьте обо мне!».

Иль не думать о потомках,
Но печалиться о том, как
Тело бренно, говоря
Не о грустной сей юдоли,
Но о том, как мучат боли,
Как бездарны лекаря?..

О, последние заветы!
Кто рассудит вас, поэты,
Полководцы и цари?
Кто посмеет? В миг ухода
Есть последняя свобода:
Все, что хочешь, говори.

Всепрощенье иль тщеславье -
В этом ваше равноправье,
Ваши горькие права -
Ропот, жалобы и стоны…
Милый дядя! Как достойны
В сем ряду твои слова!

Дядюшка, Василий Львович!
Как держался! Тяжело ведь -
Что там! — подвигу сродни -
С адским дымом, с райским садом
Говорить о том же самом,
Что во все иные дни

Говорил: в рыдване тряском,
На пиру ли арзамасском…
Это славно, господа!
Вот достоинство мужчины -
Заниматься в день кончины
Тем же делом, что всегда!..

…Что-то скажешь, путь итожа?
Вот и я сегодня тоже
Вглядываюсь в эту тьму -
В эту тьму, чернее сажи,
Гари, копоти, ея же
Не избегнуть никому.

Благодарное потомство!
Что вы знаете о том, что
Составляло существо
Этой преданности слову -
Суть и тайную основу
Мирозданья моего?!

Книжные, святые дети,
Мы живем на этом свете
В сфере прожитых времен,
Сублимаций, типизаций,
Призрачный ассоциаций,
Мыслей, звуков и имен.

Что ни слово, то цитата.
Как еще узнаешь брата,
С кем доселе незнаком?
На пути к своим Итакам
Слово ставим неким знаком,
Неким бледным маяком.

Нрав особенный? Причуда?
Так и жить тебе, покуда
Дни твои не истекли:
На пиру сидим гостями,
Прозу жизни жрем горстями
И цитируем стихи.

Но о нас, о книжных детях,
Много сказано. Для этих
Мы всегда пребудем — те.
Славься, наш духовный предок,
Вымолвивший напоследок:
«Как скучны статьи Катенина!»..
………………………….

1988-1995
// В «Последнем времени» имеется существенно другой вариант.