Дилан Томас - Нет, не везёт ей, смерти

Нет, не везёт ей, смерти, ждущей феникса
У погребального костра, в котором
Ещё сожгут мои грехи и дни.
Вот женщина. Наверное, святая.
Пусть даже вырезанная из камня,
Но чувственная. И пока — в тени.
Меж унесённых ветром,
Мёртвых и пропавших, она
Извечной сущности моей присуждена…
Пусть не было журчанья поцелуя,
Да и скандала не было, и даже
Ни пламя лба, ни холод глиняного рта,
Не сохранили оттиска того, что…
Но постоянство и поломанные крылья
Её любовь навечно, может быть, привяжут
К аркаде дворика, к высоким хорам. (Это -
Женский монастырь ордена святой Похоти!),
Это — фундамент моей жизни,
Только и ждущей соблазна
В тяжёлых солнечных ударах лета…

Любить на этом море,
Переполненном виной как волной!
Моё священное удачливое тело
Изловлено под облаком любви,
Его поймали и его целуют
На мельнице сгустившегося дня.
(Вся глупая наивность наша сжалась до размеров
Какой-нибудь звезды простой,
Мерцающей в числе монахинь ордена Целомудрия!).
Да, в каждом молнийном взгляде твоём -
Проблескивает весть о том,
Что некий бог свершает ритуал
Причастия души к безвестным солнцам.
Но суть моя в тени глухой
О святости никак не запоёт,
Пока молитвами окутывая плоть
Твою — не изгоню я птицу-смерть:
Она связует нас и нас же разделяет.

Я вижу — зверь в слезах в двуполой тьме…
Всё полосатое полуденное племя
Несёт свои запутанные гривы
Туда, где гибель ждёт.
Ослица же вынашивает минотавров.
И утконос в молочной туче птиц -
Подобие монашенки святой,
Той, вырезанной из дерева или из камня,
Той, что пока в тени…
Вот символ моего желанья -
Превыше времени и всяческой вины:
Огромная, горящая промежность.
Да жаль, над ней -
Невероятной силы воздержанье…
Но я увижу феникса — герольда
И крикуна небес — пока он не сгорел!
Он — весь пучок страстей. Пучок несчётных стрел.
Отказ от островов! (любовник ведь — не остров)
А вся любовь — совместное цветение
Двух плотей. И она
Или чудовищна, или бессмертна.
И если то цветенье не совместно,
То дочь её осуждена.

Моя судьба удачна.
Она без всяких слов упорно учит
Что фениксово устремленье к небу
И всякое желанье после смерти
Не преуспеют, если я
Не испрошу благословения твоего
В том каменном монастыре желаний,
И не пройдусь там в царствии прохлады,
В том, где квадратом замкнутым — аркады,
Которые как небо рядом
С бессмертием Христа,
С твоим цветущим, то есть смертным, садом…
Язык твоих переводящих глаз
Поведал мне, и звёзды подтвердили
(Начало всех начал — младенчество Христа!)
Тебе — раскинувшись и терпеливо
Лежать — чтоб из-под сводов эта птица
Взлетев, могла на миг остановиться…
О, истинность любви, сдержи меня,
Чтоб в каждом взгляде шар генезиса вращался…