Александр Сумароков - Амарилла

Зеленыя луга вручая тихой нощи,
Кончаетъ солнце бeгъ, спускается за рощи.
Шумящая рeка въ молчаніи текла,
И згладились струы подобіемъ стекла:
Успокояются уже лeса и воды:
Пастушки во трудахъ сошлися въ короводы;
Одной пастушки тутъ во короводахъ нeтъ:
Не пляшутъ ужъ она и пeсенъ не поетъ;
Крушится, что пастухъ люблю тебя не скажетъ;
Но какъ сказать, когда она любви не кажетъ.
Со Амариллою оъ обширный разговоръ,
Не смeетъ и войти влюбленный Полидоръ:
Взаимныя любви не вeдая стонаютъ,
И щастья своево съ обeихъ странъ не знаютъ.
Во короводe онъ своей любезной ждетъ;
Любезная ево во короводъ нейдетъ.
Отходитъ даляе отъ тушошнихъ веселій,
Чтобъ горесть умягчить; но нeтъ цeлебныхъ зелій;
Смягчаетъ ету скорбь и въ сердцe лютый ядъ,
Одинъ любезныя влюбившемуся взглядъ.
Во изумленіи пастухъ по рощамъ ходитъ:
И вдругъ нечаянно пастушку онъ находить:
Не кончилисъ игры и пляска на лугу.
Пастушка на крутомъ потока берегу:
Въ уединеніи въ уныніи сидeла,
И пристально въ струи прозрачныя глeдела,
Вeщаючи: сквозь вась прозрачныя струи,
Проникнули до дна глаза теперь мои:
Ахъ, естьли бы они проникнули подобно,
Сквозь тверду въ сердце грудь и видeли подробно,
Въ любезномъ сердцe мнe тончайшій самый сокь,
Какъ мeлкой вижу я, сквозь васъ, на днe песокъ.
Въ блаженствe бъ я себя съ богиньми равну зрeла,
Или бы болeе въ любови не горeла.
Не слышалъ Полидоръ любовныхъ сихъ рeчей,
Лишъ видeлъ: прыскали слезъ капли изъ очей.
Онъ, тронутъ жалостью, любезну утeшаетъ:
О чемъ ты сeтуешь, пастушку вопрошаетъ.
Не можешь ожидать покойнаго ты сна:
Или не веселитъ уже тебя весна:
Мнe кажется, теперь Зефиры какъ ни вeютъ,
Власамъ твоимъ они коснутися не смeютъ:
На сьeтлыхъ небесахъ не знать угрюмыхъ тучъ,
И ясная луна, какъ солнце, мечетъ лучъ:
Благоуханіе надъ нашими мeстами,
Долины тучныя украшенны цвeтами,
Текущи съ горъ ключи журчаніемъ шумятъ,
И нeкой нeжностью въ насъ чувствіе томятъ.
Томися нeжностью; тебe она забава;
Спокойся ею ты, а мнe она отрава.
Да что же здeлалось прокрасная тебe?
Прекрасна я иль нeтъ, прекрасна я себe
Я етой похвалы гнушаюсь и стыжуся,
То зная что тебe прекрасной не кажуся.
Между другихъ цвeтковъ какъ розовой цвeтокъ,
Или въ звeздахъ звeзда всходяща на востокъ,
Такъ ты въ моихъ глазахъ межъ дeвушокъ прекрасныхъ.
Я слышать не могу твоихъ похвалъ безстрастныхь:
Не перьвый говоритъ такую лeсть пастухъ.
Когда вздыхаешъ ты драгая, то мой духъ,
А капли слезь твоихь, моей то капли крови;
Ни кто не ощущалъ толь жаркія любови:
Въ жаръ песьихъ тако дней засохшій лугъ горитъ:
Не ротъ тебe то мой, но сердце говоритъ:
Тебe сіи слова любезнeйшая новы;
Но слышали сто кратъ то здeшнія дубровы,
Какъ я именовалъ не склонную стeня,
И имя здeсь твое на тыквахъ у меня.
Какъ осенью морозъ во тыквы только рeзнеть,
И имя тутъ мое со тыквами исчезнетъ:
Минется время тыквъ, исчезнутъ тыквы тe;
Исчезнетъ тутъ на нихъ и имя красотe.
Да въ сердцe у меня останется во вeки:
И прежде потекутъ къ своимъ вершинамъ рeки.
А естьли ето я передъ тобою лгу,
Кропива пусть одна въ моемъ ростетъ лугу,
И чистый мой потокъ сокроется подъ землю.
Не льстишь ли — нeтъ не льстишь — и истинну я внемлю;
Спокойся ты моя скорбящая душа,
Толико много дней всякъ часъ меня круша:
Преобратись мой стонъ въ играніе и смeхи,
А ты источникъ будь свидeтель сей утeхи!