Юрий Кузнецов - Отпущение

Мы все бессмертны до поры.
Но вот звонок: пора настала.
И я по голосу сестры
Узнал, что матери не стало.

В безвестье смертного конца
Её планида изломилась.
Ушла кровинушка с лица,
Оно мгновенно изменилось.

Я знал прекрасных матерей,
Но мать моя была прекрасней.
Я знал несчастных матерей,
Но мать моя была несчастней.

Ещё в семнадцатом году,
В её младенческие лета,
Ей нагадали на звезду,
Ей предрекли родить поэта.

Ни доли нет, ни смерти нет,
Остался тёмный промежуток.
Горел закат двух тысяч лет
И выжигал её рассудок.

Она жила среди теней
И никого не узнавала.
«Пустите к матушке моей!» -
Так ненароком и сказала.

Бездомный прах сестра везла.
Была дороженька уныла
В тот город, где уже звала
Странноприимная могила.

О, город детства моего!
О, трепет юности печальной!
Прошла, как искра, сквозь него
Слеза любви первоначальной.

Давно мой дух не залетал
Туда, в забытые пенаты…
На курьих ножках гроб стоял
Под зимним небом, возле хаты.

Да слух ловил средь бела дня
Сребристый звон святой церквушки.
Вздыхала дальняя родня,
Крестились старые старушки.

Я подошёл, печаль тая.
Взглянул и вздрогнул, как от грома.
В гробу лежала мать моя,
Лицо мне было незнакомо.

О том не надо вспоминать,
Но что-то в сердце изломилось:
— Не узнаю родную мать.
Её лицо так изменилось!

— И мы её не узнаём, -
Сказали старые старушки:
— И мы, и мы не узнаём,
Её заветные подружки.

Повесив голову на грудь,
Я ощутил свой крест нательный.
Пора держать последний путь
На крест могильный, сопредельный.

На помощь волю я призвал,
Над прахом матери склонился.
— Прости! — и в лоб поцеловал…
И гроб в могилу опустился.

И вопросил я на краю,
В могильный зев бросая шапку:
— Она узнает мать свою?
Она узнает нашу бабку?

Сестра не слышала меня
Сквозь поминальный звон церквушки.
Молчала дальняя родня
И все заветные старушки.

Зияла огненная высь,
Вбирая холод подземельный.
Сошлись и снова разошлись
Могильный крест и крест нательный…

Сестра! Мы стали уставать,
Давно нам снятся сны другие.
И страшно нам не узнавать
Воспоминанья дорогие.

Зачем мы тащимся-бредём
В тысячелетие другое?
Мы там родного не найдём.
Там всё не то, там всё чужое…