Вера Меркурьева - Снеговая вечерняя

1. Эктения

Летучие снега. Луга и тучи – белый саван. Смыл берега, слил в пену кипень жгучий – холодная, слепительная лава. Эй, жизнь не дорога. – повыйти, что ли, в поле, – на воле схватиться силой с метелью поленицей, сестрицей ро дною? Холодная, помилуй.

Нога в хрустящей, блестящей парче утонет, заслонит глаза покров кисейно-снеговой, с головой схоронит покой от века нежилой. Разверста ворог дуга — долой со света в бе­лой тьму утробы, в сугробы спрятан, в богатые, глазетовые гробы, мглистой пеленой повит, укрыт от ветра истовой могилой – Немилая, помилуй.

Игрой потешь лихою околесиц, запутай без пути, позакружи причудами, повысмей, зашути погудами разного­лосиц, заворожи у ведовской межи. В пески пуховые, снеговые зарой – укрой у ледяной доски — от страсти на­прасныя, от праздныя напасти, от власти бесстрастныя тоски, от пагубныя боли и от постылой неволи любовныя – Бескровная, помилуй.

2. Прокимен

В немое било стукнув глухо.
Ступая тупо в мутной мгле,
Идет начетчица-старуха
Творить метание земле.

Стан перетянет жесткий пояс,
Не дрогнет нитка сжатых уст.
Лишь выдаст старость, шубой кроясь,
Сухих колен морозный хруст.

Идет, и вдруг – как вздымет руки,
Как грянет оземь черствым лбом,
Запричитает по разлуке,
Заголосит по неживом,

Как завопит в тоске несносной,
Твердя святые имена –
И вихри вслед размечут космы,
Ее седые дьякона.

И в смутных светах, в бледных бликах
Едва проступят образа,
Иконостасов дымноликих
Несосветимые глаза.

И, чуть завидев строгих очи,
Сама от страха не своя –
Не то блажит, не то порочит
Чужие скорби плачея.

3. Тропарь

Холодно, холодно. Беда ледяная, неминучая настигла, мучает иглами колотого льда. Долог, холоден путь – лечь под белый полог, отдохнуть. Не вздохнуть, не разомкнуть век заиндевелых. Тело, как чужое, не сгинается, опускается чуть живое на холодную, на белую постель. Белый хмель над ним осыпается – спит, не просыпается, пронзенное снежными копьями, нежными хлопьями занесенное. И не дышится, только слышится – где? когда? талая вода из-подо льда пробивается, собирается в ручьи, и журчит, и бежит – куда? – да к тем же, всё к новым фиалкам лиловым, подснежникам горько-медовым. То не колкие иглы суставы пронзают, – пронимают землю иголки-тонинки, молодые былинки-травы. Не метели морок слепит неразглядно, – цветопадный ворох вишен в апреле. Не старуха седая вопит, убивается – усмехается красота молодая.

Не спи, не спи, вставай –
По-на лугу
Давай дышать, давай
Жить на бегу.

Тебе и мне – цветы.
И ты, и я –
Светясь – и я, и ты –
Бежим, смеясь.

Ай, полна вода
Хмельным-хмельна.
Да нет, нет да – ну да –
Весна-красна.

4. Полиелей

Да что же сталось? куда девалась лихая, злая вьюга снежная? ты, нежная подруга, красавица, забавница, шутила-потешалась, шутя заворожила, насмешница досужая, ты стужею трескучею измучила, шутя заполонила, до смерти
зашутила, ты, милая, до смерти залюбила и необорной силой из мертвых воскресила чудотворно. К тебе зову, тобой живу, и славлю тебя — любя. За кубок пыток – о горький страстной напиток – тебя хвалю. Я кровь и воду
лью. Я желчь и уксус пью. Тебя хвалю и славлю. И ставлю твой медный жезл, твой звездный бич я – как знак позора и величья. Ты зимняя весна, ночное солнце – на донце сна ясна. Хочу тебя, хваля, найти, признать, назвать. Ты – мать земля. Ты вся в себе, и я в тебе, душа, любовь, и боль, и счастье. И ты во мне, в моей великой части, ты малая пес­чинка, пушинка, зеленая тониночка-травинка, ты крошечная звездочка-снежинка.

Ранним днем, тонким сном –
Талый снег за окном.

Малых рук, сонных глаз
Тайный зов, темный сказ.

Коврик шитый в углу,
Котик спит на полу.

И дремля, и тая,
Ты со мной, ты моя.

Первый луч, ранний свет,
Тонкий сон, талый снег.