Василий Кубанёв - Мечта

Сквозь щели дубовых, замшелых привычек
Догадкой и выдумкой мир я узнал
И вместо вопросов, тире и кавычек
Лепил ко всему восклицательный знак.
Сырые наружные вести вжимая,
Я не тяжелею, а просто расту.
Я вырасть не чаю, стареть не желаю.
Я часто мечтаю, взобравшись на стул:
Из выдумок дряхлых и самотиранства,
Из душности душу смыкающих стен
Не выйти — вломиться в большое пространство,
Чтоб ветер слезящий в ресницах хрустел,
Чтоб жилы трещали, чтоб поры потели,
Чтоб, двигаясь, двигать, горя, зажигать,
Чтоб жданной находкою стала потеря,
Чтоб резаться и без бинтов заживать,
Чтоб ели меня всевозможные раны,
Отверстостью их, как глазами, ведом,
Я всюду являлся бы нужным и равным,
И всюду мне родина, всюду мне дом.
Все б мнилось по-свойски, радушным и близким,
Во всем я себя самого б узнавал,
Презревший сужденья, судилища, иски,
Утративший имя, забывший слова,
Расетруенный дюжиной тонких варьяций,
Дышать перестав, продолжающий жить,
Все мельче, все множественней растворяться,
Держать, возражать, отражать и дружить,
Влюбляться в родник, в кукурузу и в камень,
Пленяться грозою и, пеплясь в огне,
Петь трудным, неровным, бескриким дыханьем,
Пить муку, припав к голубой глубине,
Где звезды и визги сколочены вместе,
Где терпкою вечностью пахнет момент,
Где шаг осыпается крупкою в клейстер
И крепости путной не клянчит взамен…
Лишь искры мгновенные — формы и лица,
Проходят они — остается тепло.
Должно оно с полымем родственным слиться,
Чтоб в пропасти попусту не утекло.
Мир действием жив, разнороден и светел.
Отдельное — смертно. Но в смерти его -
Закон и залог мирового бессмертья.
Бессмертья всеобщего и моего.