Поль Верлен - Писано в 1875

Мне не забыть, как жил я в лучшем из дворцов,
В пленительной стране потоков и холмов;
Он с четырех сторон был башнями украшен,
И жил я много дней в одной из этих башен.
Снаружи сложен был дворец из кирпича,
И ало он горел под ласкою луча,
Но известь (белая, как первый снег восхода)
Внутри смягчала вид и стен и арки входа.
О утро наших глаз! душе живой привет!
О пробужденье чувств усталых! белый цвет!
Ты — слава старости! ты — цвет покровов райских!
Меж лестниц вьющихся, и медных и стальных,
С убогой роскошью, уж стершейся на них,
Тот сине-белый цвет, любовный, умиленный,
И черной полосой от пола отдаленный, -
Весь день мой наполнял молчаньем, чистотой,
Чтоб ночь шептала сны о тверди голубой!

Дверь под замком всегда, стол, стул и небольшая
Кровать, где можно спать, весь мир позабывая,
Достаточно светло, достаточный простор:
Вот много месяцев, что знал мой скорбный взор.
Но эта комната вовек не услыхала б
На дни и на затвор моих унылых жалоб!
Напротив, вновь теперь мир видя пред собой,
Жалею горько я два года в башне той!
То был желанный мир, мир подлинный, высокий,
Та жесткая кровать, тот стул мой одинокий!
Я сознавал вполне, что здесь я — сам с собой,
И полюбил я луч, ослабленный, немой,
Входивший медленно, как друг, товарищ давний
И заменявший мне сияние сквозь ставни.
На что нам радостей унынье и тщета,
Когда лобзало нас страдание в уста!
(О, много ценного в себе таит страданье!)
И почему мы так страшимся наказанья
Быть в одиночестве, быть без других? Ужель
Общение людей столь дорогая цель?
Я счастлив в башне был, хоть был для всех беднягой,
И никого мое не соблазняло благо!
(О, счастье чувствовать, что ты бедней других,
Что зависти к себе не возбуждаешь в них!)

Дни одиночества делил я равномерно
Между молитвою и книгами. Наверно,
Святые жили так! Я чувствовал вполне,
Что неба уголок доступен стал и мне!
Я не был более в толпе, в людском пороке,
Где даром тратишь пыл, где, как голыш в потоке,
Невольно катишься! Я был среди сердец
Покорных, что в тиши к Себе зовет Отец.
Я духом возрастал, был добрым, скромным, верным,
Все выше восходил усилием размерным:
Так зреют на полях с неспешностью хлеба.
И тихо обо мне заботилась Судьба.
Два раза или три на дню служитель строгий
Безмолвно приносил воды, обед убогий
И ужин. Было вкруг все тихо. Лишь часов
Был слышен издали широкий, звучный зов.

Я жил свободой там, единственной, не мнимой!
Я жил с достоинством, ото всего хранимый!
Приют, который я, чуть бросив, пожалел!
Дворец магический, в тебе мой дух созрел!
В тебе утих порыв моих страстей безумных,
Вращавшихся в душе в каких-то бурях шумных!
Дворец, алеющий, под ярким солнцем днем,
И белый, дремлющий в безмолвии ночном!
Как доброго плода, еще твой вкус мне сладок,
И утоляет жар случайных лихорадок!
О будь благословен! ты дал мне новых сил,
Ты Верой с Кротостью меня вооружил,
Ты дал мне хлеб и соль, и плащ — на путь пустынный,
Такой томительный и, без сомненья, длинный!

Перевод: В. Я. Брюсова