Леонид Губанов - Заметки на подкладке пальто

Памяти Ильи Габая

Прибита Троицкая лавра,
прибито лобное местечко,
в места не столь, откуда лапа?
Откуда грозная уздечка?!
В места не столь –
столы накрыты,
в места не столь –
волков награда,
в места не столь –
опять копыта
и гвозди для тебя по блату.
И лишь природа не колышется,
ее не жмут за тунеядство,
салют, березки, как вам дышится?
Лишь для того, чтоб не стреляться?!
В крестах не стой, песок да цемент,
звезда – звездой, мы камни ценим!
А там, за затылком беспечного камня,
звезда принимает цианистый калий!

Строится Кремль,
Динь-Бом,
строится кем?
Деньгой!
Строится храм,
Бом-Динь,
строится храм,
бандит.
Ах, это брак,
пьяными-то руками.
Что же – всех благ,
всех благ, вам, камень!..

Но пока горны
поют честь и хвалу трупам,
я не перережу горло
и не порву струны.
И пока гордый
в облаках вестник,
буду жить голый,
как иероглиф мести.

И пока нет палача моей масти,
и пока скулят в моем мясе кости,
я буду жить и жить, как тот нищий мастер,
к которому стихи приходят в гости!
И последней сволочи я брошу на карту
каких-нибудь десять–двенадцать строчек
про долгую жизнь какого-то заката,
у которого очень кровавый почерк.
Потом повернусь на своих лопатках,
напишу эпиграмму другим, могильным,
и останусь на всю жизнь непослушно лохматым
и ругающимся матом при вашем имени!
Меня не интересует мое прошлое,
меня не интересует мое будущее,
я живу в России, как все хорошее,
и счастлив тем, что обламываю удочки.
И если месяц не положат в гроб,
и если звезды не загонят в тюрьмы,
подарю России свой белый лоб –
пусть чеканит бури…
За болью ли, за драками
меня, Россия, женят.
Спасибо вам, как раковине, –
за желчь, за жемчуг!