Константин Аксаков - Магадэва и Баядера (Индийская легенда)

В шестой раз, отец творенья,
Магадэва сходят к нам:
Смертных радость и мученье
Да изведает он сам,
Да — как гость земного края -
Сохранит его закон,
И, щадя или карая,
Человеком будет он.

И город, как путник, везде обходил он,
На сильных взирал он, и слабых хранил он,
И вечером дале пускается в путь.

Вот выходит он — и вскоре,
Доны крайние пройдя,
Видит он — с огнем во взоре
Сладострастия дитя.
Он сказал ей: «Здравствуй, дева!»
— «Здравствуй, спутник, подожди!»
— «Кто же ты?» — «Я баядера:
Пред тобою дом любви».

Она ударяет в цимбалы и мчится,
Она так искусно, так страстно кружится,
Огибается, гнется — и кажет цветы.

Речь ее звучит отрадой:
«Милый странник, кончен путь!
Скоро тихою лампадой
Озарится наш приют!
Ты устал — тебя обмою,
Освежу тебя я вновь.
Что ты хочешь? — пред тобою
Отдых, радость и любовь!»

Она услаждает усталость и горе;
Божественный видит, с улыбкой во взоре,
Прекрасное сердце сквозь тяжкий порок.

Он услуг рабы желает:
Новой радостью полна,
Все веленья исполняет
Гостя юного она.
Так природы животворность
Плод выводит из цветка:
Если есть в душе покорность,
То любовь недалека.

Но строже я строже ее испытанья,
И радость, и ужас, и муки страданья
Послал ей постигший и глуби и высь.

Он в чело ее целует, -
И в душе любовь зажглась,
И стоит она тоскует,
Льются слезы в первый раз.
Обняла его колена,
В ней уж нет страстей земли,
И ее младые члены,
Истомясь, изнемогли.

И вот уж к отрадному празднеству ложа
Соткали, вечерние мраки умножа,
Густую завесу ночные часы.

Поздно отдых к ней приходит;
Рано пробудясь от сна,
На груди своей находит
Мертвым юношу она.
Страшный крик ее не в силе
Жизнь в умершего вдохнуть -
И уж к пламенной могиле
Тело хладное несут.

Она хор жрецов погребальный внимает,
В безумьи бежит и толпу раздвигает.
«Кто ты? И к могиле стремишься зачем?»

Протеснясь в средину круга,
С воплем падает она.
«О, отдайте мне супруга!
Я за ним пришла сюда.
Как! огню ль пожрать, пылая,
Этих членов красоту?
Мой он был, моим звала я,
Ах, но только ночь одну!»

Жрецы вторят гимны: «И старцев согбенных,
Измученных жизнью, годами смиренных,
И пылкую юность к могиле несем.

Вспомни голос нашей веры:
Не был он супруг тебе;
Долга нет для баядеры,
Покорись своей судьбе:
Лишь за телом, провожая,
В царство мертвых тень сойдет,
Лишь супруга, исполняя
Долг, супругу вслед идет.

Гремите, дромметы, священные песни.
Примите, о боги, цвет жизни прелестный,
Примите во пламени юношу к вам!»

Так безжалостно ей муки
Умножает строгий хор,
И она, простерши руки,
В жаркий ринулась костер.
Но из пламенного кругу
Дивный юноша встает
И прелестную подругу
На руках своих несет.

С весельем раскаянье боги приемлют,
Бессмертные падших нередко подъемлют
В объятиях пламенных к светлым звездам.