Ярослав Смеляков - Я помню вас

Я помню вас однажды на эстраде,
когда, раскрыв громоподобный рот,
вы шли к потомкам, оставляя сзади
и льстящийся и тявкающий сброд.

Толпа орёт и стонет, в равной мере
от радости и злости трепеща,
не покоряясь, веруя, не веря,
рукоприкладствуя, рукоплеща.

Вы вызвали и вы же прекратите
немолкнущий тысячегорлый рёв
ладонью той, которой укротитель
пугает шавок и смиряет львов.

Толпа молчит, одной рукою сжата,
в одно сливая тысячу сердец,
покуда воду пьёт её глашатай,
её мучитель и её певец.

Не в тот ли раз, грубя и балагуря,
наперекор заклятой старине,
вы, словно исцеляющая буря,
безжалостно шагали по стране.

Не в тот ли день, не с этих ли подмосток
вы и вошли в грядущие века,
как близкий к близким, запросто и просто,
надув ветрами парус пиджака.

…Отгрохотали яростные строки.
Ушёл народ, толкуя о стихах.
Измученный, огромный, одинокий,
с погасшей папиросою в зубах,
он встал, ногами попирая славу,
как в воду — руку опустив в карман,
не человек — отклокотавший лавой,
помалу остывающий вулкан.

В таком пальто, что памятнику впору,
шагая так, что до сих пор гудёт,
по тёмному пустому коридору
он, ни о чём не думая, идёт.

Раскрыта дверь. Теперь, не уставая,
идти вперёд, не видя ничего,
не замечая улицы, не зная,
как далеко от дома твоего,
не помышляя даже о покое,
пока идут, раздельные сперва,
не иссякая, мерной чередою,
жестокие и нежные слова.

И нету счастья лучше, может статься,
под гул стихов, на зимней мостовой
до утренних трамваев оставаться
наедине с молчащею Москвой.

Он вдаль идёт, объятый зимней тишью,
тьму рассекая глыбою плеча,
предсмертные свои четверостишья,
как заповедь, сквозь зубы бормоча.

…Не те глаза, что, беспокойно шаря,
глядели Лувр, смотрели на Бродвей, -
туманные пустые полушарья
из-под остывших гипсовых бровей.

Не мирный взмах ладони пятипалой,
не злой удар литого кулака -
в большом гробу спокойно и устало
лежит его рабочая рука.

Не пыль шагов клубится по дороге,
не трус и плут сторонятся его -
весь шар земли измерившие ноги
упёрлись в стенку гроба своего.

Не до утра с товарищами споря,
не с ними сидя ночи напролёт, -
его друзья, глотая слёзы горя,
огромный гроб выносят из ворот.

Таких, как он, не замуруешь в склепе.
И, знать, ему не скоро до конца,
раз каждый день его горячий пепел
всё жарче жжёт свободные сердца.