Эмиль Верхарн - Гулящие

В садах, что ночью открываются.
— Цветы по клумбам, рампы из огней. -
Печальные, как хоровод теней,
Бесшумно женщины идут и возвращаются.

Блестящий от огней,
Наполнен мутных испарений
От золоченой панорамы дней
Дрожащий воздух разложений.

Алмазными гвоздями газа
Заклепан потемневший свод;
Печаль колонн все выше, а за
Печалью неба темный грот.

И ртутью льют кустарники сверканий
На круглые площадки серный свет:
И отраженный памятник согрет
Размерным колыханьем содроганий.

Огромный город издали
Шумит и светится как море, -
Своими светами в пыли
Там рестораны, бары спорят.
А здесь шурша, шумящими шелками,
Огненнорыжими пленяя волосами,
Цветок соблазна жадно сжав руками,
Проходят женщины, глядящие в упор,
И мнут ленивыми ногами
Зеленый ласковый ковер.

И медленно — процессия полночи -
Движенье длится без конца;
Болезненный румянец вдоль лица
Зовет, пугает, манит и хохочет.

Подходит, — страстный зов улыбкой на лице -
И изможденные до муки,
Такие цепкие, протягивает руки, -
И преступление сверкает на кольце.

И траурно-огромные глаза
Таят безумной страсти страх,
Отмеченные роком — как гроза -
Глаза как гвозди на гробах.

Над ними лоб повязкой белой
Над слепотою дум лежит.
И тянется — цветок к цветку, — дрожит
Узывный рот уверенный и смелый.

В движениях всегда одно и то же,
Зрачки во глубине бесстрастие таят,
А сердце бьется полно пряней дрожи,
И сладострастие по венам гонит яд.

И черный шелк обтягивает ноги,
На туфлях золотых и пыль и грязь.
Змея-боа исполнено тревоги,
Грызущей темноты измученную вязь.

Мучительные тени, кто вы? -
Кем коронован путь ваш золотой? -
Я узнаю вас, траурные вдовы,
О вас рыдал любовник молодой.

Их грезы беспросветно одиноки,
Уверенные в том, чего хотят,
Они в своих руках таят
Людскую душу — счастье, вздохи.

Когда ж их день сгорит тоской,
Полны одной мечтой — бессильной, -
Что нет под гробовой доской
Любви подземной, замогильной.

В ночных садах, гримасой сновидений,
Бесшумно и неисследимо
Проходят бледных женщин тени
С душою траурной. Непоправимо. Мимо.