Дилан Томас - От жара первой страсти до чумы

От жара первой страсти до чумы,
От нежной той секунды до пустых
Недель, потерянных когда-то в лоне,
От распускания бутона до
Мучения срезаемых цветов,
Был и слюнявчика зелёный возраст,
И рот, над коим голод был не властен:
Мир был един. Был — нечто ветровое.
Он окрещён был струйкой молока.
А небо и земля ещё казались,
Прозрачным, обдуваемым ветрами,
Одним холмом. А солнце и луна -
Одним, ещё не разделённым светом…

От первого следа босой ноги
К руке, копающейся в волосах,
И к чуду только слепленного слова,
От первой и невнятной тайны сердца,
От призрака, что вдруг предупреждал,
До самых первых изумлений плоти…
И солнце стало алым, а луна
Жемчужно-серой. А земля и небо
Сошлись и встретились, как две горы.

Всё тело благоденствовало. Зубы
Росли и утверждались в крепких дёснах.
Предощущение мужских семян
Светилось. Кровь благословляла сердце.
Четыре ветра, бывшие одним,
В моих ушах сияли светом звука
И звуком света надо мной кричали…
И множился, и жёлтым был песок.
И золотилась каждая песчинка,
И для другой выплёвывала жизнь.
И зелен был поющий дом. Та слива
Всё время в матери моей росла.
И мальчик тот, что свету на колени
Был ею выброшен из тьмы, возрос,
И стал прислушиваться к крику бёдер.
И голос голода зудел в костях,
В ветрах и в солнце…

Я начал изучать людскую речь,
Чтоб в каменные идиомы мозга
Все очертанья мыслей загонять,
Чтоб оттенять и заново сшивать
Лоскутные образованья слов,
Оставленные мёртвыми, которым
В их тесном и всегда безлунном акре
Тепло словесной ткани ни к чему…
Язык беспомощен: конец ему
От расползанья рака наступает,
И подпись червяка — небрежный крест.

Я выучил глаголы сильной воли
И собственную тайну заимел.
Смысл ночи бил меня по языку.

И всё единое теперь звучало
Сплетеньями бечисленных сознаний.
Из них одно лишь изрыгало суть.
Ведь только грудь давала жар любви.
У неба, разделённого с землёй,
Я научился двойственности… Шар
Двойной, родительский, легко вращался,
И возникали партитуры слов.
Так тысячи разрозненных сознаний
Давали пищу новому бутону,
Который разветвлялся перед зреньем…
Сгущалась юность. Капли слёз весны
Накапливаясь, растворялись в лете
И в безымянном множестве других
Времён того же года. Только солнце -
Единое, как манна на потребу,
Согретая и скормленная мне….