Александр Сумароков - Юлiя

Темнeють небеса, спустилось солнце въ воды,
Въ стадахъ не премeнивъ приятныя погоды:
Приходитъ на луга, на паство сладкій сонъ:
А Юлія грустить, грустить и Алькмеонъ:
Онъ думаетъ, она ему невeрна стала,
И что надежда вся пустымъ ево питала.
Оставилъ онъ шалашь и ходитъ на лугу:
Пришелъ во мглу древесъ стоящихъ на брегу.
Но кое зрeлище увидeлъ онъ во мракe!
Зрмтъ ту, о коея тогда онъ мыслитъ зракe.
Явмлся свeтъ ему во мрачныхъ тeхъ часахъ,
Какъ звeзды въ ону ночь во тьмe на небесахъ.
Хотя во ревности онъ той же пребываетъ;
Однако ревность онъ на мигъ позабываетъ:
А вспомня говоритъ возлюбленной своей:
Ково невeрная въ пустынe ждешь ты сей?
Рeка не для меня брегъ етотъ орошаетъ;
Но сходбище съ тобой другому украшаетъ.
Меня любя ты мнe упорна все была:
Другому безъ упорствъ невинность отдала:
Въ препятствіи ты мнe забавъ не премeнялась;
А за другимъ сама ты въ наглости гонялась:
Меня забыла ты, о немъ лишъ только мнишь
Напрасно, Алькмеонъ, ты Юлію винишь:
За всю мою любовь сіе ли мнe заплата,
Коль я передъ тобой ни въ чемъ не виновата?
Когда о блатe мнe кто скажетъ: ето лугъ,
Или что серьпъ коса, а борона то плугъ,
Ворона папугай, овца свирепа львица,
А Юлія еще по днесь еще дeвица;
Могу ль повeрить я? — ты вeрь или не вeрь;
Но чeмъ родилась я, я таже и теперь.
За чeмъ же ночью ты въ сіи мeста приходишь:
Ково во густотe ты сихъ деревъ находишь?
Семь дней тебя не зрeвъ искала я тебя,
Искавь по всякой день исканіе губя,
И видeла тебя идуща къ сей пустынe:
Какъ прежде былъ ты милъ, такъ милъ ты мнe и нынe,
О чемъ же съ Тирсисомъ ты тайно говоришь,
Коль жаркою къ нему любовью не горишь?
Я сватаю ево съ большой своей сестрою,
И тайно гворя любовь чужую строю:
Клянуся стадомъ я, что ето я не лгу.
Обманамь таковымъ я вeрить не могу,
Коль реяности меня ты столько научила:
Дeвичество свое ты Тирсису вручила:
Не мною скошена здeсь Юліи трава;
А мнe осталися одни твои слова:
Не мнe попалася въ потокe рыбка въ уду,
И съ нивы я твоей пшеницы жать не буду:
Не для меня саженьъпрекрасный былъ твой садъ,
Не мнe готовился твой сладкій виноградъ,
Не для меня цвeли твои прекрасны розы;
А мнe осталися едины только лозы:
Клянися ты луной и солнечнымъ лучемъ:
Не можеть ты меня увeрити ни чемъ,
Что, съ Тирсисомъ ты бывъ, ты мнe не измeнила,
И сохраняемо по нынe ты хранила.
Въ сію минуту въ томъ увeрю я тебя,
Тебe иль Тирсису вручаю я себя,
Когда отважности моей ты сталъ содeтель:
А ты о рeчка будь любви моей свидeтелъ,
И винности моей чинимой передъ нимъ!
Исчезнутъ ревности, исчезнутъ такъ какъ дымъ,
Пастушка пастуха цeлуетъ, обнимаетъ,
И къ сердцу своему цeлуя прижимаетъ.
Отверзты всe пути ко щастію ево,
Во мракe, въ густотe, нeтъ больше ни ково.
За ревность Юлія ревниваго тазала,
А дeвка ли она, то дeйствомъ доказала.