Александр Сумароков - Виргинiя

Горамъ вeщалъ медонъ: мой духъ изнемогаетъ;
Виргинію любовь со Мопсомъ сопрягаетъ.
Конечно скоро волкъ, колико ни жестокъ,
Пойдетъ со агницей на чистый пить потокъ,
И серна побeжитъ отъ струй на грязны воды.
Намeдни дeвушки сошлися въ короводы:
А я для пляски имъ, въ волынку тутъ игралъ.
Рабeя Мопсъ тогда къ Виргиніи взираль:
И изъ за дерева мою къ ней видя ласку,
Онъ пристально смотрeлъ на дeвушкину пляску,
Я мыслилъ: Мопсу ли въ надеждe быти той,
Чтобъ могъ когда владeть онъ етой красотой!
Виргинія ума и памяти лишилась:
И наглая ево надежда совершилась.
Что мыслью присвоилъ Мопсъ я давно себe,
Безумствомъ дeвушки то отдано тебe.
Я помню ясно то, хотя прошли дни многи,
Какъ мыла въ сей рeкe свои пастушка ноги,
Что думалъ я тогда, зря нeжность ногъ ея:
Я чаялъ: будеть ты Виргинія моя.
Съ того часа, мой духъ вседневно распалялся,
И пламень во крови на часъ не утолялся.
Она мою узнавь горячую любовь,
Взаимно и свою воспламеняла кровь.
Почто ты грудь моя такъ долго мeдля льстилась!
Въ единый къ Мопсу мигъ Виргинія пустилась.
О горы, горы вамь твержу мою тоску!
Погибли сeмена мои въ сухомь пeску!
Во огородахъ такъ незапныя морозы,
Губятъ цвeтущія благоуханны розы.
Когда стремленіе плотину разорветъ,
И токи хрусталя въ долины поліетъ:
Какъ быстрыя струи побeгнутъ невозвратно,
И мeсто бывшее смотренію приятно,
Оставятъ убeжавъ и осуша до дна:
Тогда тамъ рытвина останется одна.
Моя увы! Любовь, коль часть моя толь злобна,
Сліянному пруду и рытвинe подобна.
Отъ мeста онаго не въ далекe была
Виргинія, и скотъ поить она гнала:
И къ пастуху подшедъ она остановилась.
Во подозрeніи надежда обновилась.
По бурe зыблется такъ тихая рeка,
Сіяетъ солнца лучъ сквозь темны облака.
Медонъ, я цeлый день, какъ фурія, сердилась,
Услыша рeчь со всeмъ котора не годилась.
Но смогъ ли подлый Мопсъ языка привязать!
А мопсъ отважился мнe Мопсъ люблю сказать.
Ослу ли финики на пальмe созрeваютъ,
И вишни сочныя румянясь поспeвають!
Чeмъ болeе кто подлъ, и наглъ тeмъ болe онъ.
Мнe етова сказать не смeетъ и Медонъ.
А ежели Медонъ языка не привяжетъ:
И то жъ отважася тебe языкъ мой скажетъ?
Медонъ, я за ето хотя не разсержусь:
А прочь уйду, и впредь тебe не покажусь.
Ступай Виргинія, ступай отселe нынe,
Оставь оплакивать меня тоску въ пустынe:
Оставь меня въ моей напасти на всегда,
И не кажи очей Медону никогда;
Лишай меня, лишай прелeстнаго мнe взора!
Взойдетъ ли въ небеса прекрасная АРора,
Иль солнце спустится ко западнымъ водамъ,
Въ отдохновеніе пасущимся стадамъ,
Шатаясь по лeсамъ на каждой тамъ ступени,
Плачевны принесу моей судьбe я пeни:
Не буду зрeть ни гдe спокойнаго часа:
Наполню жалобой и рощи и лeса:
А ехо тамъ мое стeнанье усугубитъ:
Твердя: нещастнаго Виргинія не любитъ.
Не тe сей нимфe я слова употреблю:
Тверди мой ехо гласъ: Медона я люблю:
Что молвила она, то ехо разносило,
И по дубровe той, люблю, люблю, гласило.