Александр Сумароков - Статира

Статира въ пастухe кровь жарко распаляла;
И жара нeжныя любви не утоляла,
Любя какъ онъ ее подобно и ево;
Да не было въ любви ихъ больше ни чево.
Пастушка не была въ сей страсти горделива,
И нечувствительна, но скромна и стыдлива.
Не мучитъ золъ борей такъ долго тихихъ водъ;
Какой же отъ сея любови ихъ имъ плодъ?
Пастухъ пeняетъ ей, и ей даетъ совeты,
На жертву приносить любви младыя лeты:
Когда сокроются пріятности очей,
И заражающихъ литашся въ вeкъ лучей,
Какъ старость окружитъ и время непріятно,
Въ уныньи скажешь ты тогда, не однократно:
Прошелъ мой вeкъ драгой, насталъ вeкъ нынe лютъ:
Колико много я потратила минутъ,
Колико времени я тщетно погубила!
Пропали тe дни всe, я въ кои не любила.
Ты все въ лeсахъ одна; оставь, оставь лeса,
Почувствуй жаръ любви: цвeтетъ на то краса.
Она отвeтствуетъ: пастушка та нещастна,
Которая, лишась ума, любовью страстна;
Къ любьи порядочной, не годенъ сердца шумъ;
Когда не властвуетъ надъ дeвкой здравый умъ;
Вить дeвка иногда собою не владeя,
Въ любовиикe найдетъ обманщика, злодeя.
Нeтъ лeсти ни какой къ тебe въ любви моей.
Клянуся я тебe скотиною своей:
Пускай колодязь мой и прудъ окаменeютъ,
Мой садъ и цвeтники во вeкъ не зeленeютъ,
Увянутъ лиліи, кусты прекрасныхъ розъ
Побьетъ и обнажитъ нежалостный морозъ.
Во клятвахъ иногда обманщикъ не запнется;
Не знаю и лишилъ во правдe ли клянется;
Такъ дай одуматься: я отповeдь скажу,
Какое я сему рeшенье положу.
Какъ вeчеръ сей и ночь пройдутъ, прийди къ разсвeту,
Услышать мой отвeтъ, подъ дальну липу ету:
И ежели меня, когда туда прийдешь,
Ты для свиданія подъ липою найдешь;
Отвeтъ зараняе, что я твоя повсюду:
А ежели не такъ; такъ я туда не буду.
Лициду никогда тобою не владeть;
Откладываешь ты, чтобъ только охладeть.
Отбрось отъ своево ты сердца ето бремя;
Отчаянью еще не наступило время.
Идуща отъ нея Лицида страхъ мутитъ,
И веселить ево надeянью претитъ:
Спокойствіе пути далеко убeжало:
Тревожилася мысль и сердце въ немъ дрожало:
Во жаркой тако день густeя облака;
Хоть малый слышанъ трескъ когда изъ далека,
Боящихся грозы въ смятеніе приводитъ,
Хоть громы съ молніей ни мало не подходятъ.
Тревоженъ вeчеръ весь и беспокойна ночь:
И сонъ волненія не отгоняетъ прочь:
Вертится онъ въ одрe: то склонну мнитъ любезну
То вдругъ ввeргается, въ отчаянія безну,
То свeтомъ окружень, то вдругъ настанетъ мракъ
Перемeняется въ апрeлe воздухъ такъ,
Когда сражается съ весною время смутно.
Боязнь боролася съ надеждой всеминутно.
Услышавъ по зарe въ дубровe птичій гласъ,
И сходьбишу пришелъ опредeленный часъ.
Колико пастуха то время утeшаетъ,
Стократно болeе Лицида устрашаетъ.
Не здравую тогда росу земля піетъ,
И ехо въ рощахъ тамъ унывно вопіетъ,.
Идетъ онъ чистыми и гладкими лугами;
Но кажется ему, что кочки подъ ногами:
Легчайшій дуетъ вeтръ; и тотъ ему жестокъ.
Шумитъ въ ушахъ ево едва журчащій токъ.
Чeмъ болeе себя онъ къ липe приближаетъ,
Тeмъ болeе ево страхъ липы поражаетъ.
Дрожа и трепеща, до древа снъ дошелъ;
Но ахъ любезныя подъ липой не нашелъ,
Въ немъ сердце смертною отравой огорчилось!
Тряслась подъ нимъ земля и небо помрачилось.
Онъ громко возопилъ: ступай изъ тeла духь!
Умри на мeстe семъ нещастливый пастухъ!
Не чаешь ты змeя, какъ я тобою стражду;
Прийди и утоли ты варварскую жажду:
За все усердіе. За искренню любовь,
Пролeй своей рукой пылающую кровь.
Не надобна была къ погибели сей сила,
Какъ млгкую траву ты жизнь мою скосила.
Но кое зрeлище предъ очи предстаеть!
Пастушка ближится и къ липe той идетъ
Лицидъ изъ пропасти до неба восхищценный,
Успокояеть духъ любовью возмущенный.
За темныя лeса тоска ево бeжить;
А онъ отъ радостей уже однихъ дрожить,
Которыя ево въ то время побeждають,
Какъ нимфу Граціи къ нему препровождають.
Вручаются ему прелeстныя красы,
И начинаются дражайшіи часы,
Хотя прекрасная пастушка и стыдится;
Но не упорствуетъ она и не гордится.