Александр Сумароков - Маргарита

Въ холодны нeкогда при вeчерe часы,
Предь шалашемь огонь грeлъ дeвушки красы.
Къ пастушкe Марціянъ пошелъ ея любезный,
И мыслитъ тако онъ: иль вeкь я кончу слезный,
Иль сихъ лишусь луговъ, сихъ рощей, сихъ я рeкъ,
И маргариты ахъ! Лишуся я на вeкъ.
Сіи струи тeхъ мeстъ не будутъ орошати,
Ни здeшни васильки тамъ нивы украшати.
Сей пелепeлъ моей тоски воспоминать,
Ни ехо здeшнихь мeсть любови состонать:
Малиновка пускай здeсь пeнье умножаетъ,
И пeнка нeжности другихъ изображаетъ.
Вeщаетъ онъ пришедъ драгой сіи слова:
Прости зeленыхъ сихъ луговь на вeкъ трава.
Прости пастушка: я тобою огорчаюсь,
И красныхъ сихъ долинъ на вeки отлучаюсь
И въ дальны отхожу отсель луга стeня.
Ты хочешь на всегда покинути меня?
Мнe сей потребенъ вeкъ хотя и не отраденъ.
Колико вeчеръ ссй, толико ты мнe хладенъ;
Однако холодъ весь могла прогнати я;
Дровами хижина согрeлася моя:
А сердца твоево я знать не согрeваю;
Хотя и никогда тебя не забываю.
Не отвожу тебя отъ смутной мысли прочь:
Въ весь день воображенъ мeчтаеться и въ ночь:
Мя теплы безъ тебя часы не услаждають,
Ни хладны при тебe меня не охлаждають,
Не вкусны ягоды, не пахнетъ и ясминъ:
Поющихъ голосъ птицъ но внятенъ ни одинъ,
Темнeетъ солнца лучь, луна почти не блещеть,
Струя въ источникe почти уже не плещетъ:
А ужъ въ послeдній разъ ты съ сею стороной.
И разлучаешься на вeки ты со мной!
Когда бы ты меня дражайшая любила;
Такъ ты бъ меня любя конечно не губила.
Согласно ль твой языкъ со сердцемъ говоритъ!
Начто передъ тобой огонь теперь горитъ?
Не ради ли того чтобъ было льзя имъ жечься:
Луга безъ дождика не должны ли испечься?
Но должно ли и мнe всей страстію любя,
Въ горячности моей истаять отъ тебя?
Я мучусь, Марціянъ, еще тебя и зляе;
Ты милъ; но дeвство мнe еще тебя миляе.
Хотя бъ хотeла я, къ тебe не премeнюсь:
По гробъ тебя люблю: до гроба не склонюсь.
Ты знаешь мой отецъ на бракъ соизволяеть;
Но мачиха мои забавы удаляетъ.
Ну что жъ бы для тебя я здeлати могла?
Съ одной страны лучи: съ другой густая мгла,
Съ одной страны ужо заря на оризонтe,
Съ другія ревъ въ лeсу и грозна буря въ понтe.
Преодолeемъ то; вить мачиха не звeрь,
Почто же мучимся съ тобою мы теперь?
Прекрасна лилія къ сорвенью процвeтанъ,
И снeгъ лугомъ весной ко очищенью таетъ.
На всe животныя ты очи возведи:
И такъ какъ и они ты дни распоряди:
И звeри и скоты и птицы жаръ сугубятъ;
Не всe ни дышущи горя другъ друга любятъ?
Горячностію сей вся тварь распложена,
Твоя ль едина кровь беспрочно зазжена?
Беспрочно ль сей костеръ курится предъ тобою?
Едина ль будеть ты беспрочности рабою?
Не для тово ли мнить беспрочно ты горeть,
Дабы я могъ тобой скоряе умерeть?
Когда мнe пламень мой толико бесполезенъ;
Живи не для меня и будь другой любезенъ;
Я щастливой даю тебя пастушкe въ даръ:
Пускай меня созжетъ одну бесплодный жаръ:
Пусть пламень во крови нещастье простираетъ,
И сердце пусть мое какъ сей костеръ сгараетъ.
Такъ вeдай ты что я пастушка не солгу:
Я съ симъ костромъ себя передъ тобой сожгу.
Отчаянный, внемли мои ты рeчи прежде!- — -
Вручаюся тебe, во сладкой сей надеждe,
Что будешь вeренъ ты, доколe я жива:
И утверждалися тe дeйствіемь слова.
Вручившаясь ему пастушка хоть багрeла.
Но въ ночь и хладную себя довольно грeла.