Александр Сумароков - Климена (Не отпускала мать Климену прочь отъ стада)

Не отпускала мать Климену прочь отъ стада,
Климена животу была тогда не рада:
Пусти меня, пусти, она просила мать,
На половину дня по рощамъ погулять.
Лишъ выпросилася, къ любезному послала,
И чтобъ увидeлся онъ съ нею приказала,
Въ дубровe за рeкой, гдe съ нею онъ бывалъ,
И много отъ нея приятства получалъ,
Въ приятномъ мeстe томъ, гдe ею сталъ онъ плeненъ,
И гдe ей клялся быть до смерти не премeненъ,
Въ томъ мeстe гдe ее онъ часто обнималъ,
И гдe онъ въ первый разъ ее поцаловалъ.
Пошелъ: душа ево давно того желала.
Какая мысль ево къ Клименe провождала!
Играло все тогда въ Дамоновыхъ глазахъ,
Прекрасняй и цвeты казались на лугахъ,
Журчащія струи быстряе протекали,
Въ свирeли пастухи согласняе играли:
Казалася сочняй и зеленяй трава,
Прямяе древеса и мягче мурава:
Здeсь слышитъ пастуха клянущаго измeну,
Тамъ жестокость, тамъ гнeвъ, а онъ свою Климену,
Всегда въ своихъ стихахъ безъ жалобы поеть,
А жалуясь вину на злой случай кладетъ,
Хотя когда часы ему и докучаютъ;
Климена невинна: случаи разлучаютъ:
И мысли, что ея прекрасняй въ свeтe нeтъ,
Любви ево мнитъ онъ, завидуетъ весь свeтъ,
И помнитъ веселясь, чьемъ серцемъ онъ владeеть.
Что надобно другимъ, то онъ уже имeетъ.
Пришелъ на мeсто то, и ждетъ своей драгой.
Приди подъ тeнь древесъ, въ березникъ сей густой,
Вздыхая говоритъ, и будто какъ не вeритъ,
И правда кажется въ любови лицемeритъ.
Однако чувствуетъ съ надеждою тоску,
Гуляя по лужкамъ въ любезномъ семъ лeску.
О тропки, говорить, которы мнe толь милы,
Вы будите всегда отъ нынe мнe, постылы.
Когда не буду зрeть въ сей день любезной въ вась!
Ему за цeлый вeкъ казался етотъ часъ.
Сучокъ ли оторветь вeтръ или вeтку тронетъ,
Иль къ брегу камушекъ въ рeчныхь струяхъ потонетъ,
Или послышится чево хотя и нeть,
Ему казалося, что то она идетъ,
Сто разъ къ ея пути очами обращался,
И съ нетерпeніемь Климены дожидался.
Въ послeдокъ утомленъ сошелъ къ водамъ на брегъ,
И ждучи въ муравахъ спокоить духъ свой легъ.
Заснулъ, но всякую минуту просыпался;
И въ сладкомъ снe ему приходъ ея казался.
Вдругъ слышитъ легкій шумъ: обрадовавшись мнитъ,
Конечно то она уже теперь шумитъ.
Взглянуль, она въ глазахъ; какая радость стала!
Душа Дамонова, душа вострепетала;
Однако онъ свое присутствіе таить,
И притворяется тутъ лежа будто спитъ.
Любовница, ево по рощe возглашаетъ,
И съ гнeвомъ отъ любви досадуя пеняетъ:
Безумна я коль такъ, что я сюда пришла;
Но вдругъ на муравe лежащаго нашла,
Толкаеть, встань Дамонъ, проснись мой свeтъ проснися,
Климена предъ тобой, проснись и не крутися:
И стала спящаго присeдши цаловать;
Чтожъ чувствоваль Дамонъ? Онъ можетъ то сказать.
Она притворный сонъ отъ глазъ ево отгнала,
И съ мягкихъ сихъ муравъ съ возлюбленнымъ востала,
А онъ ея обнявь, что долго не видалъ,
Какую велъ съ ней рeчь отъ радости не зналъ,
Въ любовничихъ устахъ бываетъ рeчь смeшенна,
Но лутче всeхъ витійствь хотя не украшенна.
Пошелъ Дамонъ гулять съ возлюбленной своей,
И цаловался онъ на всякой тропкe съ ней.
Она по дняхъ, что съ нимъ такъ долго не видалась,
Отъ алча зрeть ево жесточе разгаралась,
И что толь много дней часа сего ждала,
Во изступленіи прерадостномъ была.
Толь сладкихь никогда словь нимфы не слыхали.
Которы въ сихъ мeстахь прекрасныхь обитали
И Ехо знающе любови пастуховъ,
Не повторяло тутъ толь нeжныхь прежде словъ.
Какъ птички на кустахъ любовь свою вспeвали,
Любовникамъ къ любви желанья придавали.
Какъ въ сихъ мeстахъ зефирь вокругъ цвeтовь леталъ,
И въ терніи свою прекрасну обнималъ,
Которая къ нему листки свои склоняла,
И колебаяся вeтръ мягкій цаловала,
Любовникъ дeйствію Зефира подражалъ,
Какъ розу сей, онъ такъ Климену обнималъ:
И долго тутъ побывь, какъ время пробeжало,
Жалeли, что еще часовъ имъ было мало.