Александр Сумароков - Евгенія

Не мучусь горестью я нынe ни какой;
Ты мнe Евгенія надежда и покой.
Прекрасная весна всe твари оживляетъ,
А жавронокъ ее вспeвая прославляетъ,
Меня прекрасная Евгенія живитъ:
Единственный она моихъ желаній видъ.
Мой гласъ какъ жавронка приятство предвeщаетъ
Которое мой духъ надеждой ошущаетъ:
И отъ пастушки сей обильно получу,
Въ сей вeчеръ я то все, что я имeть хочу:
Вeщаетъ Гіяцинтъ; страсть будетъ скоро прочна
Лишъ только въ небеса звeзда взойдетъ восточна,
И тeни омрачать долины и лeса,
И въ море снидетъ Фебъ покинувъ небеса.
О море, погружай горящу колесницу:
Скоряе зрeти дай стыдливу мнe дeвицу,
Въ объятіи моемъ, во перьвый нынe разъ;
Да видить только нась одна луна въ сей часъ,
Котора таковы дeла привыкла зрeти:
Не дай Евгеніи стыдливостью багрeти;
Да не препятствуетъ твой лучъ утeхамъ днесь;
Изобличеніе не надобно намъ здeсь!
А вы поющія о птички отлетите,
И тeшьте пeніемь другихъ ково хотите;
Не пeніе теперь потребно, тишина!
И се уже и се къ нему идетъ она:
Не тако на лугахъ весной прелeстна Флора,
Не тако въ небеси прекрасна и АРора:
Ендиміону такъ богиня паствъ была,
Колико пастуху здeсь смертная мила:
И Гіяцинтову восторгу нeтъ примeра:
Играетъ, кажется, вся купно гемисфера,
Казалося ему и свeтъ тогда сталъ новъ,
И больше зeлени къ долинe и цвeтовъ:
Прозрачныя струи свeтляй еще сіяли,
И овцы бeгая приятняе блеяли.
О мати всeхъ утeхъ, дражайшая любовь,
Воспламеняй ея, еще кипящу кровь:
Отдай Евгеніи въ мое объятье славу,
И множь моею ей взаимственно забаву:
Восхити ты нашъ духъ до сама небеси:
Невобразительнымъ восторгомъ вознеси.
Приближилась она: пастухъ ее милуетъ:
Пастушка пастуха взаимственно цeлуетъ.
Подвластна я своей предписанной судбe;
Но больше и тово подвластна я тебe:
Всeхъ паче мeръ теперь во нeжности я тлeю:
Однако на тебя стыдясь глядeть не смeю:
Стыжуся я теперь возрeть и къ небесамъ:
Дрожу; поборствуй мнe ко сластолюбью самъ.
Пастухъ прокорствуетъ: пастухъ не медлитъ болe:
Діану видитъ онъ имъ тающую въ полe.
Евгенія тогда не помнитъ ни о чемъ,
И распаляется Венеринымъ лучемъ.
Горячность во устахъ ей рeчи притупила:
Пастушка чувствіемъ изъ мыслей изступила:
И говоритъ по томъ: безстыдна я кажусь:
И можетъ быть тебe гнусна воображусь;
Но за сіи тобой мнe здeланны утeхи,
Вдаюся Гіяцинть, вдаюсь тебe на смeхи.
Пастухъ отвeтствуетъ: иль я то зрeлъ во снe,
Что ты дражайшая уже склонилась мнe?
Ты мнe еще миляй; но что ни возвeщаю,
Все меньше нежель то, что нынe ощущаю.