Александр Сумароков - Два друга и медведь

Два друга, какъ два брата, жили,
Иль лучше и тово.
Не могъ быть ни часъ одинъ безъ одново.
О чемъ между себя они ни говорили,
Другъ отъ друга не крыли,
Ничево.
И никогда они другъ другу не грубили;
Казалося что то Дамонъ съ Питіемъ были.
За непріятеля кто почиталъ ково;
Такъ непріятеля ево,
И тотъ имeлъ за своево.
Гуляли, eли вмeстe, вмeстe пили,
И можетъ быть что вмeстe и любили.
То больше и всево.
И клятвы сохранять хотeли непреступно,
Чтобъ жить и умереть имъ купно.
Случилось имъ,
Быть нeкогда въ лeсу однимъ,
И на медвeдя тутъ они попали;
Хоть встрeчи таковой себe не ожидали.
Ужасной былъ медвeдь.
Такъ вмeсто чтобъ робeть;
Толико сколько можно,
Имъ защищаться должно;
А какъ не станетъ силъ, обeимъ умереть;
Однако толстой дубъ въ томъ мeстe прилучился;
Одинъ изъ нихъ забылся,
Какъ другу онъ божился,
И на дубъ взлeсъ,
А клятвы всe съ собой на самой верьхъ унесъ.
Другой на смерть остался,
И слeдственно, что онъ гораздо испужалея:
Ково не устрашитъ суперникъ таковой?
Не чаялъ больше онъ прийти къ себe домой.
Злой звeрь,
Домой не отпускаетъ.
Медвeдь не разсуждаетъ,
Объ етомъ никогда,
Что надобно съ домашними проститься.
Пришла бeда.
Нещастливой слыхалъ, что мертвымъ притвориться,
Въ такомъ случаe надлежитъ.
Палъ, притворяется, что будто мертвъ лежитъ,
Медвeдь у мертваго всю голову лобзаетъ,
И въ немъ дыханія не обрeтаетъ.
Понюхалъ и пошелъ,
И чаялъ, говоря, живова я нашелъ.
Ушелъ медвeдь изъ глазъ, слeзъ храбрый воинъ съ дуба.
И стала радость быть ему сугуба;
И друга своево опять онъ получилъ,
И клятвы онъ не преступилъ,
Чтобъ вмeстe умереть, какъ сказано то прежде;
А что бы вмeстe жить, онъ въ крeпкой былъ надеждe.
Былъ радъ, и что былъ радъ, онъ другу то открылъ,
И спрашивалъ ево, что въ уши говорилъ
Медвeдь ему за тайну.
Тотъ отвeчалъ ему: чтобъ дружбу обычайну,
Я дружбой не считалъ,
И чтобъ я впредь друзей при нуждe узнавалъ.