Александр Сумароков - Ценiя

Ромей и Ценія на паствe жили купно;
Но сердце дeвушки сей было не приступно.
Всe знали что къ любви пастушка несклонна:
Ни взорами когда была она винна;
Но вдругъ младая кровь ея разгорячилась:,
Ромея, Ценія, поменeе дичилась.
А вeдая пастухъ суровости ея,
Въ желаніи своемъ таился отъ нея.
Престала быть она, какъ прежде, горделива;
Но не престала быть ни скромна ни стыдлива:
И мнитъ: когда Ромей съ любовью подойдетъ:
Что онъ суровости въ ней больше не найдетъ.
Прошла ея зима окончились морозы,
И распускаются благоуханны розы.
Грудь тлeеть, таетъ кровь, перемeнился нравъ:
Рабяческихъ она лишается забавъ:
Бeгъ рeзвый въ запуски пастушка презираетъ,
Мeтаніемь мeча и въ жмурки не играетъ;
Но думаетъ, какъ ей вeнокъ распорядить,
И въ праздникъ какъ себя прелeстняй нарядить,
Какъ пeсню ей пропeть вниманію удачняй,
И сохранити ладъ во пляскe поприятннй.
Имeла Ценія во всемъ премeнный видъ,
Приятны робости и миловидный стыдъ.
Но сколько духъ ея Ромеемъ сталъ ни нeженъ,
Сего не вeдая любовникъ безнадеженъ:
И устремляется любити и молчать.
Пастушка вздумала уже сама зачать,
И не теряя дней любовнику предаться,
Коль онъ напуганный не можетъ догадаться,
Шлеть, Ценія, ево чтобъ вишенъ ей принесъ,
И слeдовать за нимъ сама по вишни въ лeсъ.
Пастушка, гдe ихъ взять? Вить вишии не созрeли:
Вчера въ лeсу я былъ: мои глаза то зрeли.
А я такъ видeла, что вишни налились.
Не знаю, Ценія, отколь они взялись!
Ромей, не хочешь ты меня и въ томъ послушать.
Не станешь ты сама незрeлыхъ вишенъ кушать.
Пойдемъ, пойдемъ со мной, пойдемъ по тeмъ мeстамъ:
И будь надеженъ ты, что сыщемъ вишни тамъ.
Пойдемъ, передъ тобой, я, Ценія, безспоренъ.
Ромей и мой тебe и мой сталъ духъ покоренъ.
И се сквозь густу тьму угрюмыхъ самыхъ тучъ,
Ромею возсіялъ свeтлeйшій съ неба лучъ:
Ненастная ему погода премeнилась.
Кахъ Флора нeжная къ Зефиру преклонилась,
Съ такою нeжностью и Ценія къ нему,
Для восхищенія и сердцу и уму.
И какъ бы зрeлый плодь въ лeсу томъ былъ ни пышенъ:
Идутъ во темный лeсъ они не ради вишенъ,
Ни пeсни разныхъ птицъ ушамъ перемeнятб,
Ни благовонныя гвоздички обонять,
Ни зрeньемъ тамо струй прозрачныхъ побeждаться;
Но сладостью любни по волe наслаждаться.
И нрежде нежели туда они дошли,
Уже премножество утeхъ они нашли,
О коихъ самь Еротъ въ пути былъ имъ радeтель,
И весь зeленый лугъ лобзанія свидeтель.
И лишъ коснулися они дубровe той,
Въ минуту овладeль онъ сею красотой,
Липъ были вeтыія иа мeсто имъ покрова,
А что тамъ дeлалось, то знаеть та дуброва.