Александр Блок - Заклятие огнем и мраком

За всё, за всё тебя благодарю я:
За тайные мучения страстей,
За горечь слез, отраву поцелуя,
За месть врагов и клевету друзей;
За жар души, растраченный в пустыне.
Лермонтов

1
О, весна без конца и без краю -
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
Принимаю тебя, неудача,
И удача, тебе мой привет!
В заколдованной области плача,
В тайне смеха — позорного нет!
Принимаю бессонные споры,
Утро в завесах темных окна,
Чтоб мои воспаленные взоры
Раздражала, пьянила весна!
Принимаю пустынные веси!
И колодцы земных городов!
Осветленный простор поднебесий
И томления рабьих трудов!
И встречаю тебя у порога -
С буйным ветром в змеиных кудрях,
С неразгаданным именем бога
На холодных и сжатых губах…
Перед этой враждующей встречей
Никогда я не брошу щита…
Никогда не откроешь ты плечи…
Но над нами — хмельная мечта!
И смотрю, и вражду измеряю,
Ненавидя, кляня и любя:
За мученья, за гибель — я знаю -
Всё равно: принимаю тебя!
24 октября 1907

2
Приявший мир, как звонкий дар,
Как злата горсть, я стал богат.
Смотрю: растет, шумит пожар -
Глаза твои горят.
Как стало жутко и светло!
Весь город — яркий сноп огня,
Река — прозрачное стекло,
И только — нет меня…
Я здесь, в углу. Я там, распят.
Я пригвожден к стене — смотри!
Горят глаза твои, горят,
Как черных две зари!
Я буду здесь. Мы все сгорим:
Весь город мой, река, и я…
Крести крещеньем огневым,
О, милая моя!
26 октября 1907

3
Я неверную встретил у входа:
Уронила платок — и одна.
Никого. Только ночь и свобода.
Только жутко стоит тишина.
Говорил ей несвязные речи,
Открывал ей все тайны с людьми,
Никому не поведал о встрече,
Чтоб она прошептала: возьми…
Но она ускользающей птицей
Полетела в ненастье и мрак,
Где взвился огневой багряницей
Засыпающий праздничный флаг.
И у светлого дома, тревожно,
Я остался вдвоем с темнотой.
Невозможное было возможно,
Но возможное — было мечтой.
23 октября 1907

4
Перехожу от казни к казни
Широкой полосой огня.
Ты только невозможным дразнишь,
Немыслимым томишь меня…
И я, как темный раб, не смею
В огне и мраке потонуть.
Я только робкой тенью вею,
Не смея в небо заглянуть…
Как ветер, ты целуешь жадно.
Как осень, шлейфом шелестя,
Храня в темнице безотрадной
Меня, как бедное дитя…
Рабом безумным и покорным
До времени таюсь и жду
Под этим взором, слишком черным.
В моем пылающем бреду…
Лишь утром смею покидать я
Твое высокое крыльцо,
А ночью тонет в складках платья
Мое безумное лицо…
Лишь утром воРонам бросаю
Свой хмель, свой сон, свою мечту…
А ночью снова — знаю, знаю
Твою земную красоту!
Что быть бесстрастным? Что — крылатым?
Сто раз бичуй и укори,
Чтоб только быть на миг проклятым
С тобой — в огне ночной зари!
Октябрь 1907

5
Пойми же, я спутал, я спутал
Страницы и строки стихов,
Плащом твои плечи окутал,
Остался с тобою без слов…
Пойми, в этом сумраке — магом
Стою над тобою и жду
Под бьющимся праздничным флагом,
На страже, под ветром, в бреду…
И ветер поет и пророчит
Мне в будущем — сон голубой…
Он хочет смеяться, он хочет,
Чтоб ты веселилась со мной!
И розы, осенние розы
Мне снятся на каждом шагу
Сквозь мглу, и огни, и морозы,
На белом, на легком снегу!
О будущем ветер не скажет,
Не скажет осенний цветок,
Что милая тихо развяжет
Свой шелковый, черный платок…
Что только звенящая снится
И душу палящая тень…
Что сердце — летящая птица…
Что в сердце — щемящая лень…
21 октября 1907

6
В бесконечной дали корридоров
Не она ли там пляшет вдали?
Не меня ль этой музыкой споров
От нее в этот час отвели?
Ничего вы не скажете, люди,
Не поймете, что темен мой храм.
Трепетанья, вздыхания груди
Воспаленным открыты глазам.
Сердце — легкая птица забвений
В золотой пролетающий час:
То она, в опьяненьи кружений,
Пляской тризну справляет о вас.
Никого ей не надо из скромных,
Ей не ум и не глупость нужны,
И не любит, наверное, темных,
Прислоненных, как я, у стены…
Сердце, взвейся, как легкая птица,
Полети ты, любовь разбуди,
Истоми ты истомой ресницы,
К бледно-смуглым плечам припади!
Сердце бьется, как птица томится -
То вдали закружилась она -
В легком танце летящая птица,
Никому, ничему не верна…
23 октября 1907

7
По улицам метель метет,
Свивается, шатается.
Мне кто-то руку подает
И кто-то улыбается.
Ведет — и вижу: глубина,
Гранитом темным сжатая.
Течет она, поет она,
Зовет она, проклятая.
Я подхожу и отхожу,
И замер в смутном трепете:
Вот только перейду межу -
И буду в струйном лепете.
И шепчет он — не отогнать
(И воля уничтожена):
«Пойми: уменьем умирать
Душа облагорожена.
Пойми, пойми, ты одинок,
Как сладки тайны холода…
Взгляни, взгляни в холодный ток,
Где всё навеки молодо…»
Бегу! Пусти, проклятый, прочь!
Не мучь ты, не испытывай!
Уйду я в поле, в снег и в ночь,
Забьюсь под куст ракитовый!
Там воля всех вольнее воль
Не приневолит вольного,
И болей всех больнее боль
Вернет с пути окольного!
26 октября 1907

8
О, что мне закатный румянец,
Что злые тревоги разлук?
Всё в мире — кружащийся танец
И встречи трепещущих рук!
Я бледные вижу ланиты,
Я поступь лебяжью ловлю,
Я слушаю говор открытый,
Я тонкое имя люблю!
И новые сны, залетая,
Тревожат в усталом пути…
А всё пелена снеговая
Не может меня занести…
Неситесь, кружитесь, томите,
Снежинки — холодная весть…
Души моей тонкие нити,
Порвитесь, развейтесь, сгорите…
Ты, холод, мой холод, мой зимний,
В душе моей — страстное есть…
Стань, сердце, вздыхающий схимник,
Умрите, умрите, вы, гимны…
Вновь летит, летит, летит,
Звенит, и снег крутит, крутит,
Налетает вихрь
Снежных искр…
Ты виденьем, в пляске нежной
Посреди подруг
Обошла равниной снежной
Быстротечный
Бесконечный круг…
Слышу говор твой открытый,
Вижу бледные ланиты,
В ясный взор гляжу…
Всё, что не скажу,
Передам одной улыбкой…
Счастье, счастье! С нами ночь!
Ты опять тропою зыбкой
Улетаешь прочь…
Заметая, запевая,
Стан твой гибкий
Вихрем туча снеговая
Обдала,
Отняла…
И опять метель, метель
Вьет, поет, кружит…
Всё — виденья, всё — измены…
В снежном кубке, полном пены,
Хмель
Звенит…
Заверти, замчи,
Сердце, замолчи,
Замети девичий след -
Смерти нет!
В темном поле
Бродит свет!
Горькой доле -
Много лет…
И вот опять, опять в возвратный
Пустилась пляс…
Метель поет. Твой голос — внятный.
Ты понеслась
Опять по кругу,
Земному другу
Сверкнув на миг…
Какой это танец? Каким это светом
Ты дразнишь и манишь?
В кружении этом
Когда ты устанешь?
Чьи песни? И звуки?
Чего я боюсь?
Щемящие звуки
И — вольная Русь?
И словно мечтанье, и словно круженье,
Земля убегает, вскрывается твердь,
И словно безумье, и словно мученье,
Забвенье и удаль, смятенье и смерть, -
Ты мчишься! Ты мчишься!
Ты бросила руки
Вперед…
И песня встает…
И странным сияньем сияют черты…
УдаЛая пляска!
О, песня! О, удаль! О, гибель! О, маска…
Гармоника — ты?
1 ноября 1907

9
Гармоника, гармоника!
Эй, пой, визжи и жги!
Эй, желтенькие лютики,
Весенние цветки!
Там с посвистом да с присвистом
Гуляют до зари,
Кусточки тихим шелестом
Кивают мне: смотри.
Смотрю я — руки вскинула,
В широкий пляс пошла,
Цветами всех осыпала
И в песне изошла…
Неверная, лукавая,
Коварная — пляши!
И будь навек отравою
Растраченной души!
С ума сойду, сойду с ума,
Безумствуя, люблю,
Что вся ты — ночь, и вся ты — тьма,
И вся ты — во хмелю…
Что душу отняла мою,
Отравой извела,
Что о тебе, тебе пою,
И песням нет числа!..
9 ноября 1907

10
Работай, работай, работай:
Ты будешь с уродским горбом
За долгой и честной работой,
За долгим и честным трудом.
Под праздник — другим будет сладко,
Другой твои песни споет,
С другими лихая солдатка
Пойдет, подбочась, в хоровод.
Ты знай про себя, что не хуже
Другого плясал бы — вон как!
Что мог бы стянуть и потуже
Свой золотом шитый кушак!
Что ростом и станом ты вышел
Статнее и краше других,
Что та молодица — повыше
Других молодиц удалых!
В ней сила играющей крови,
Хоть смуглые щеки бледны,
Тонки ее черные брови,
И строгие речи хмельны…
Ах, сладко, как сладко, так сладко
Работать, пока рассветет,
И знать, что лихая солдатка
Ушла за село, в хоровод!
26 октября 1907

11
И я опять затих у ног -
У ног давно и тайно милой,
Заносит вьюга на порог
Пожар метели белокрылой…
Но имя тонкое твое
Твердить мне дивно, больно, сладко…
И целовать твой шлейф украдкой,
Когда метель поет, поет…
В хмельной и злой своей темнице
Заночевало, сердце, ты,
И тихие твои ресницы
Смежили снежные цветы.
Как будто, на средине бега,
Я под метелью изнемог,
И предо мной возник из снега
Холодный, неживой цветок…
И с тайной грустью, с грустью нежной,
Как снег спадает с лепестка,
Живое имя Девы Снежной
Еще слетает с языка…

Анализ цикла стихотворений «Заклятие огнем и мраком» Блока

Произведение «Заклятие огнем и мраком» Александра Блока – гимн разрушительной страсти.

Цикл стихотворений создан осенью 1907 года. Поэту исполнилось 27 лет, он широко известен как певец Прекрасной Дамы, символист, автор книг, статей, пьес. Он женат, однако семейная любовная лодка уже терпела однажды крушение при появлении на ее борту пылкого А. Белого, теперь же ее испытывает на прочность чувство А. Блока к артистке Н. Волоховой. Впрочем, надо оговориться, что любовь его была безответной. В жанровом отношении – любовная лирика захваченного вихрем человека, рифмовка перекрестная и смешанная, 11 частей. Глубокой осенью поэт неистово приветствует весну. Он примиряется с жизнью, как уставший воин, с ее красотой и уродством, толпой и одиночеством в толпе, «рабьим трудом», мукой, гибелью. «Хмельная мечта» отныне владеет им. И у нее есть имя – кажется, земной женщины. «Горят глаза твои»: вполне автобиографическая строчка. Именно взгляд «крылатых глаз» однажды властно покорил поэта. «Крещеньем огневым»: аллюзия на Библию. Лирический герой готов к всемирной катастрофе, вызванной «черной зарей» глаз его Музы. Однако героиня всего лишь оставляет его «вдвоем с темнотой», не впуская в свой мир и дом.

В четвертой части гипербола: «целуешь жадно». Н. Волоховой было дорого рожденное ее образом творчество, дружба с поэтом, но и только. В ту пору она любила другого человека. Герой теряет не только голову, но и дар слова: «остался с тобой без слов». В шестом стихе герой в интерьерах театра. Со стороны видит сам себя – у стены, склоненного. В седьмой части героя влечет к себе темная вода самоубийства. В восьмом стихотворении впервые возникают образы «вольной Руси», песни, пляски, гармоники в гибельной метели. Девятый стих начинается с народной песенки, в него вторгается предреволюционное дыхание времени. Десятая часть открывается сарказмом о горбе, нажитом «честным трудом». В финале герой сам превращается в неживой «снежный цветок». Лишь «живое имя Девы Снежной» еще чуть саднит на немеющем языке. Каждый стих – часть тайного заклинания («принимаю в огне и во мраке под пыткой… тебе предаюсь»). Афористичность (невозможное было возможно), сравнения (как раб, как ветер), метафоричность (в огне и мраке потонуть, птица забвений), эпитеты (робкой тенью, темнице безотрадной, безумное лицо), умолчания, интонация лихорадочного бреда, повторы, вопросы, формулы поклонения (бичуй и укори), перечислительные градации, олицетворения (ветер поет), метрика и ритм разнятся, обращения (главное из которых – «милая»), звукопись и цветопись, заклятье (полети, истоми). Индивидуально-авторский эпитет (бледно-смуглым плечам), рефрены, апострофа (счастье!), инверсия, фольклоризмы (куст ракитовый), портретные черты героини (черные брови, смуглые щеки). Отсылки к книгам М. Лермонтова, Ф. Достоевского, Данте.

В «Заклятии огнем и мраком» А. Блок обращается к Н. Волоховой, своей идеальной возлюбленной того времени.