Алджернон Суинберн - Пилигримы
В поисках дамы какой мимо проходите вы
С пеньем? Сердца ваши стали от горя мертвы.
Сны вас тревожат иль что? Пенье уныло звучит!
Грустен и радостен вместе песен волнующий звук.
— Нашей возлюбленной всякому зреть не дано;
Нет у ней рук, глаз и губ, не струится руно
Влас золотых, нет лица. Нас лишь любовью дарит.
Краше всего на земле стала для преданных слуг.
Эта Царица вам блага щедрой рукою даёт?
— Да, вот какие: кто видел её — не живёт,
Только лишь служит. Страданье и светлая боль,
Труд, пот кровавый и слёзы ему суждены.
Скажет: умри — он умрёт, повинуется вмиг,
Бросит всё то, чего под луною достиг,
Голым по свету пойдёт, вкусит он бедности соль,
Вечно работать и ждать — другие дары не нужны.
Здесь, на земле её дом, иль у небесных ворот?
— Век вопрошает у века, народ окликает народ,
Где же она? Крик напрасен, пошлый ответ не найти;
Ей обиталищем служат чистые души людей.
Коль не содержит её в глубине человеческий дух -
Напрасно искать, напрягая и зренье и слух.
Напрасно молитвою звать, кривы суждений пути,
Пока твоё сердце, ожив, не увидится с ней.
Следом идущие слуги, способны ли вы сожалеть?
Видим на лицах печать, ей вас отметила смерть,
Там иероглифы горестей — огненный знак:
Странствия вечные — жизни печальная суть.
Жизнь не дарит вас обычной любовью своей,
Нет ни покоя, ни сна, ни надёжных друзей.
— Этого нет; только вера украсит нам стяг,
Лик божества, взор зовущий и щедрая грудь.
Вам умереть суждено, не увидев желаемый трон.
— Да, мир изменится, вспыхнет зарёй небосклон,
Солнце прокатится — нам оставаться во мгле,
Мёртвыми; только Царица сойдёт к нам с высот,
Цепи порвёт ветхий мир, рушатся стены тюрьмы,
Смех зазвучит — вот тогда будем довольны и мы.
Нет, не умрём, будем радостно жить на земле,
Жизнь коротка — смерть новой жизнью грядёт.
Люди забудут вас быстро. — Не спорим с тобой,
Примут в себя нас земля или моря грозящий прибой,
Воздухом в небе высоком мы станем и искрой костра,
Частью всего: пустим в душах незримый росток,
Сердце любое забьётся — и мы будем в нём,
Так же, как в жилах кровь мёртвых пылает огнём,
Наши мечты разделявших, но павших вчера.
На их слезах распустился наш юный цветок.
— Рвёте бессмысленно вы с наслаждением связь,
Воздухом будущих лет облачиться стремясь.
Но не срывайте дней нынешних мягкую ткань,
Знайте: любовь прежней жизни навеки уйдёт,
Сгинут и брат и сестра, и отец ваш и мать,
Жизни живой нежный плод не смогли удержать.
— Всё нам заменит она, коей платим великую дань:
Мать, и жену, и весь наш угаснувший род.
— Бились жестоко вы — выигрыш жалок и плох.
Слышите: серые губы покойников прежних эпох,
Мёртвые, в прошлого чёрных тюремных стенах,
В тьме запредельной, в ямах сокрытых гробниц
Полнятся смехом, припомнив, сколь сказано слов
О воскресенье. Напрасно — итог вот каков:
Жизнь не вернулась. Вам ли поднять косный прах?
— Лишь от неё ждём спасения, падая ниц.
Вам же не чужды усталость, отчаянье, лень?
День пожинается ночью, но после придёт новый день,
Часы нашей жизни сжирает бессонный огонь.
Сон! Разве не хочется вам, утомлённым, уснуть?
— Сердце тоскует в груди и ослабли тела,
В снах затеряться возможность приятной была б,
Не поддержи нас иного желанья ладонь:
Кто его знает — не сможет отречься, свернуть.
— В этом желанье опору найдёт человек?
В мире печальном надежды — как тающий снег,
Даже мечты, что позволят рассеять печаль,
Душу разбитую склеить, подняться с колен.
— Нет, не напрасно мы жили, не всуе умрём.
Мир наш мечтой согревается в сердце своём;
Нации сблизятся, люди; сгинет жестокая сталь,
Жизнь процветёт, ветхий мир разорвёт злобы плен.
— Мимо идите, нам дайте по-прежнему жить.
Свету другому, другому рожденью не быть.
Кто сообщит вам, что лучше стал мир, человек?
Как вас найти и позвать, коль наступит веселия час?
— Света надежды достаточно в жизни земной.
Люди приходят, уходят, но вечно живёт род людской.
Сеем в ночи, в смертной тени, и краток наш век;
Будет день жатвы, день пира — там вспомнят и нас.